К 79-летней годовщине победы в Великой отечественной войне выходит переиздание книги «Нас называли ночными ведьмами», написанной Ириной Ракобольской и Натальей Кравцовой. В военные годы они служили в легендарном 46-м «женском» бомбардировочном полку. Проект «Мама может всё!» публикует отрывок из книги «Нас называли ночными ведьмами».
Лучшее в телеграм: посмотреть
***
Рассказывает Калерия Рыльская:
«С очередным пополнением летчиков прибыла и я в женский полк. Молодых пилотов выделили в учебную эскадрилью и назначили ее командиром Марину Чечневу. Женский полк жил полнокровной жизнью. Для нас наступила учебная страда: никто из нас не летал раньше ночью…
Я, пилот молодого поколения, считаю своим долгом рассказать о работе старых штурманов — старых по опыту, а не по возрасту. Они являлись нашими наставниками и верными друзьями. Летчики-ветераны научили нас уверенно летать ночью. А первые боевые вылеты мы производили с опытными штурманами.
Конечно, им куда приятнее летать с видавшим виды летчиком, который не растеряется в любой ситуации и выйдет невредимым из-под обстрела и прожекторов. Но старые штурманы любили летать с молодыми пилотами.
Молодой пилот широко раскрытыми глазами смотрит на открывшийся ему неведомый мир. С душевным трепетом пересекает и линию фронта. На земле бьет артиллерия, чертят цветные трассы снаряды… Страшно, страшно лететь на хрупкой машине прямо в пасть врагу. Заслышав звук твоего мотора, немецкий прожекторист направляет в небо ищущий тебя луч. Вот-вот подключатся еще несколько. Помчались вверх зенитные снаряды. Все это по твою душу, молодой летчик! А в наушниках слышится милый знакомый голос:
Доверни-ка, Лерочка, чуть правее, а то нас сносит. Как тебе нравится цвет немецких ракет? Гадость, правда? Старые штурманы научили нас распознавать, где на-
стоящая опасность, а где пугало стоит…»
***
Валя Пустовойтенко прибыла в полк осенью 1943 года вместе с группой младших авиаспециалистов. Девушек зачислили в полк вооруженцами. Но вместе со своими подругами, захотевшими летать, она довольно быстро прошла штурманскую программу и стала толковым штурманом. Первые боевые вылеты ей пришлось делать в сложной обстановке, когда на Кубани шли жестокие сражения на земле и в воздухе.
…После войны Валя рассказывала:
«Когда теперь вспоминаешь военные годы, частенько спрашивают: а не страшно ли было летать? Трудно ответить на этот вопрос. Конечно, когда попадаешь в лучи прожекторов и не знаешь, куда вести самолет, так как потеряла и землю и небо; когда плоскости самолета превращаются в клочья тряпок, а в полу кабины появляются дыры; когда до линии фронта остается много километров, а мотор перестает работать или барахлит, — конечно, тогда становится страшно… Но совсем ненадолго. Ведь все в тебе устремлено к одному — победить! Ведь знаешь, что ты не одна, за тобой несметная сила, — такая злость поднимается, если враг тебя царапает, такое упрямство, что все нипочем!
Да для страха просто не оставалось времени в полете, и по-настоящему он ощущался уже на земле, после того как все оставалось позади. Когда сядешь, отрапортуешь, да вдруг вспомнишь все, как было, иной раз так и хотелось уткнуться лицом в грудь Бершанской, в грудь подруги и дать волю слезам — хотелось, а через минуту становилось стыдно за это, а потом смешно, а потом весело, просто весело на душе!»
***
Мой самолет приближался к вражескому укрепленному району на «Голубой линии». Как ни старалась я подойти к цели неслышно, все равно нас поймали широкие цепкие лучи. И как раз в тот момент, когда Лида Лошманова, мой штурман, готовилась бомбить. В кабине стало светло, к самолету потянулись снизу оранжево-красные ленты: три крупнокалиберных пулемета швыряли вверх огненные шары.
Двадцать секунд я должна была вести самолет по прямой, не сворачивая. Всего двадцать секунд. Пах-пах-пах! Щелкают оранжевые шарики, будто пляшут вокруг самолета, все теснее окружая его.
Еще немножко… — говорит Лида.
Я послушно веду самолет. Мы с Лидой еще не привыкли друг к другу, присматриваемся. В полете она спокойна, говорит мало, только самое необходимое. Вообще она мне нравится. У нее продолговатое смуглое лицо и умные, немного грустные глаза.
Пах-пах-пах!.. Земля плывет под нами медленно, очень медленно.
Готово, — говорит наконец Лида.
Бомбы сброшены. Стреляют кругом. Уклоняясь от трасс, я швыряю самолет то вправо, то влево, то вниз. Уже непонятно, где земля, а где небо. Вижу только блестящие зеркала прожекторов и огненные зайчики, весело бегущие к самолету.
Но почему луна внизу? Ведь это луна! Я узнаю ее — немножко на ущербе… Она светила нам всю дорогу. А зеркала сейчас вверху… Значит, самолет в перевернутом положении! Я делаю невообразимый маневр, все становится на место: луна вверху, зеркала внизу.
Неожиданно рядом с зеркалами — несколько ярких вспышек. Взметнулись кверху снопы искр — и лучи погасли. Еще два взрыва. Это рвутся бомбы, сброшенные самолетом, который летел следом за нами. Кто-то из девушек выручает меня…
***
…Мы сидели в своих кабинах и молчали. Боевой задачи еще не было. Мой штурман сегодня — Галя Докутович. Она вдруг сказала:
На-ат, почему-то мне все еще не верится, что мы полетим вместе… Никак не могу привыкнуть, что ты летчик.
Я знала, что и она об этом мечтала, но теперь, с поврежденным позвоночником, и мечтать об этом нельзя… От земли, щедро нагретой за день солнцем, поднимался теплый воздух, и казалось, что погружаешься в мягкую ласковую волну. Хотелось забыть обо всем, только сидеть так, не двигаясь, и ничего не видеть, кроме темного крыла на фоне неба и голубоватого мерцания звезд, чистых, только что родившихся.
Когда я вот так смотрю на звезды, — заговорила опять Галя, — мне кажется, что все уже было раньше… И я жила уже однажды, давно-давно, и вечер был точь-в-точь такой же…
Я не прерывала ее, и она вдруг сказала другим, глуховатым голосом:
Знаешь, прошел ровно год с тех пор…
Не думай об этом.
Если бы не ужасная боль по временам… Она мне постоянно напоминает. И так мешает…
Ты слишком устаешь, Галка. Много летаешь. Так нельзя!
Я не о том. Я не могу не летать. И не могу простить себе!..
Но ты же не виновата!
Виновата. Ранение в бою — это одно. А искалечиться просто так ни за что ни про что — это совсем другое.
…Стемнело. По-2 стояли в шахматном порядке, готовые к вылету.
В детстве, совсем еще девчонкой, я мечтала о подвигах. И почему-то была уверена, что погибну как-нибудь трагически… Потом все прошло. А сейчас… — Галя помедлила. — Я опять чувствую себя девчонкой…
Все это вздор. Через десять лет мы будем вспоминать этот вечер!
Не могу себе представить. Странно — почему?
Просто это еще не очень скоро.
Странно… — повторила Галя.
Наконец мы получили боевую задачу. Я приготовилась включить мотор.
Докутович! Галя! — послышался голос.
Женя Руднева, штурман полка, взобралась на крыло:
Девочки, как вы посмотрите на то, чтобы вас разъединить на сегодня?
Почему?
Летчик Высоцкая просит дать ей более опытного штурмана. Цель сложная, а у нее всего несколько боевых вылетов.
Ну что ж, если так… — сказала Галя, неохотно вылезая из кабины.
Ко мне пришла Лида Лошманова, кстати толковый штурман. А в это время по взлетной дорожке, рассыпая снопы искр, бежал самолет. Там была Галя… В эту ночь она уже не вернулась. Совсем.
